Наказание от Запада: чем грозит Белоруссии скандал с самолетом

В эфире телевидения Общественной службы новостей гости программы обсудили экономические и политические потери для Белоруссии, в связи с самолетом Ryanair, летевшим из Афин в Вильнюс. Он совершил экстренную посадку в Минске, когда до границы с Литвой оставалось около 30 километров, при этом до Минска его сопровождал белорусский истребитель МиГ-29.

Гости программы:

• Политолог Максим Бардин;
• Старший научный сотрудник отдела европейских политических исследований ИМЭМО РАН, кандидат политических наук Екатерина Шумицкая;
• Директор infomost consulting Борис Рыбак;
• Белорусский политолог Валерий Карбалевич.

Цель Белорусских властей или совпадение?

Валерий Карбалевич: – Я думаю, что даже сторонники Лукашенко не слишком веря в официальную версию. Я читаю социальные сети и вижу, что они просто в восторге от того, как здорово сработал белорусский КГБ. Лукашенко сегодня, выступая в парламенте, сказал очень интересную фразу о том, что на борту самолета террорист, знали и в других странах. Тут важно то, что большинство стран мира не поверило в официальную версию властей. Они считают, то это было насильственное приземление самолета для того, чтобы задержать человека, которого белорусские власти считают нарушителем закона.

Почему страны Европы, обвиняя Белоруссию, не предоставляют доказательства?

Валерий Карбалевич: – Наверное, компания готовит какое-то расследование и не хочет до выяснений всего произошедшего давать какую-то информацию. Из тех переговоров между диспетчерами и пилотом следует, что именно настойчивые требования диспетчера побудили самолет приземлиться в аэропорт Минска.

Максим Бардин: – Выступление было интересным и эмоциональным. Я думаю, до аудитории Лукашенко блестяще донес свои мысли. Никаких доказательств того, что это специальная операция, у нас нет.

«На войне, как на войне».

blockquote

Эта фраза, по моему мнению, блестяще подходит к этой ситуации. На войне обе стороны считают себя правыми. Александр Григорьевич, по-видимому, понимал это. Произошло событие большого политического противостояния.

Екатерина Шумицкая: – Меня не удивляет сдержанная позиция России. Для нас здесь нет никакого хорошего варианта. Любые санкции в сторону Белоруссии затронут и экономические и политические стороны нашей страны. Единственное, что может делать МИД в такой ситуации – это держаться в стороне, насколько это возможно. Я не разделяю мнение МИД о том, что реакция ЕС истерична и не сдержанна. На мой взгляд, она была жесткой, оперативной, в отличие от реакции на событие в Белоруссии в августе 2020 года, где они замедляли с комментариями. Европейские дипломаты устали от ситуации, которая творится на пространстве СНГ, из-за того, что нет общего языка ни с Россией, ни с Белоруссией. У них нет никаких механизмов воздействия на это. Я не согласна, что произошедшая ситуация является элементом войны. Вся история развития ЕС говорит о том, что это мирный проект, они давно отказались от войны. То, что они запоздало реагируют на какие-то новые вызовы, говорит о том, что они всегда выбирают мирные способы решения проблемы. Заявление Лукашенко выглядит голословно. Я не согласна с тем, что он блестящий оратор. Очень много вопросов у меня осталось после его речи. Это защитная реакция Президента, который защищается отрицанием и перекладыванием ответственности.

Максим Бардин: – Эта ситуация в Белоруссии случилась не впервые. Такие прецеденты были. От Александра Григорьевича этого не ожидали. Однако он вошел в историю. Не понимаю экспертов, которые спорят «были переговоры, не было», факт произошел.

Насколько критична ситуация для авиакомпании?

Борис Рыбак: – Участники дискуссии просто не понимают контекста, в котором происходит это событие. Сейчас нет никакой войны. Гражданская авиация даже в самые сложные времена мировой истории всегда обладала иммунитетом ко всей политической нестабильности. Существует целый ряд международных положений и договоров, которые и призваны вывести эту очень важную для международной деятельности отрасль из-под влияния неадекватно ведущих себя стран. Белоруссия – не первая. Существует соглашение гражданской авиации 1993 года. Большинство стран его подписали. Ключевым моментом соглашения является то, что все страны обязуются предоставлять свое воздушное пространство для беспрепятственного пролета гражданских воздушных судов. Когда какая-то страна этого не делает, она создает ужасно опасный прецедент.

Мы должны иметь еще одну очень важную вещь. Это экстерриториальность воздушных судов. Опять же, это часть соглашения гражданской авиации. Все, что находится на воздушном судне принадлежит стране регистрации. Командир воздушного судна, очевидно, напуганный до смерти этими истребителями. Он же читает газеты и понимает, что пишут про эту страну.

Екатерина Шумицкая: Не понимаю, почему делают выводы о том, что сейчас ситуация выражена намного ярче, чем ситуация 2016 года. По моим сведениям, самолет, действительно, был задержан. Был произведен осмотр, а после этого Петр Порошенко извинялся.  А что делает Лукашенко сегодня? Он обвиняет Запад и какие-то террористические организации в этом инциденте. Говорит, что он имел право, не принося никаких доказательств. Это расшатывает систему, такие случаи должны пресекаться.

Виновная сторона должна либо предоставлять доказательства своей невиновности, либо приносить извинения.

blockquote

Максим Бардин: – Петр Алексеевич извинялся, потому что в то время он находился в состоянии политико-информационной войны с Западом. Александр Григорьевич не считает целесообразным дублировать поведение Порошенко.

Екатерина Шумицкая: – Здесь нужно говорить о психологии диктатора. Тогда мы с вами вообще уйдем в какие-то около политические события. Лукашенко в силу своих личных особенностей принимает такие действия и, на мой взгляд, недооценивает всю серьезность ситуации. Перед Лукашенко давно качается стул. В репрессиях обязательно наступает точка, когда сопротивление подавляется обществом. Например, так случилось в Советском союзе в результате «сталинизма», когда сопротивление общества в результате массовых репрессий было полностью подавлено. Даже потом, после его смерти, не наступило никакой реверсии, потому что люди боялись, как бы не было хуже. Если следовать этой логике диктатора, то это был акт, как раз, устрашения.

Максим Бардин: – Часть оппозиции Белоруссии традиционно проживает на Западе (Литва, Чехия, Польша). «Нексте» оказывали поддержку и страны Запада, чего они и не скрывали. Александр Григорьевич заявил обществу, что если они считают, что смогут защититься путем плотного взаимодействия с западными странами, то они ошибаются. «Некста» была в их орбите, это покушение на их системы.

Валерий Карбалевич: – Беларусь сегодня переживает острый политический конфликт и кризис. Неурегулированность этого белорусского кризиса начинает выбрасываться во вне и создает проблем международного кризиса и региональной безопасности. Эта история приобрела такой скандальный характер, потому что это наложилось на то, что происходило в Беларуси, начиная с лета 2020 года. Белорусский кризис становится международным кризисом. В Беларуси нет конфликта между властью и оппозицией, тут конфликт между властью и обществом, режимом и народом. Смысл этого кризиса, который возник в прошлом году состоит в том, что белорусское общество созрело для того, чтобы стать субъектом политики, оно захотело влиять на политические решения и иметь право выбирать себе руководителя. Лукашенко видит решение проблемы одним способом: политические репрессии. Запад поддержал в этом конфликте белорусское общество, при чем для Запада эта ситуация оказалась совершенно неожиданной.

Начнется ли новая фаза протестов?

Валерий Карбалевич: – На сегодняшний день я не вижу протестов по многим причинам. Из-за жестких репрессий в Белоруссии сегодня за участие в двух несанкционированных акциях человеку грозит наказание по уголовной статье. Любые акции должны иметь некий практический смысл. В прошлом году люди надеялись, что под давлением общества Лукашенко пойдет на уступки, на переговоры, пойдет на новые Выборы или уйдет в отставку. Сейчас эти надежды исчезли.

Борис Рыбак: – «Белавиа» – средняя государственная компания. Источники ее финансирования, честно говоря, никому неизвестны. В любом случае, она понесет какие-то потери. Государство, очевидно, их компенсирует. Но она маленькая. Содержать ее можно. Потери будут незначительными. Это десятые-сотые доли процентов. Если ЕС сделает транспортную блокаду, куда большие потери будут от наземного транспорта.