Иван Юдинцев: «Романтизированные боевики» в Третьяковке, как зеркало для Российской души

По поводу картины с отдыхающими «романтизированными» террористами возникло много возмущенных голосов. Многие сразу кинулись обвинять Алексея Каллиму (автора «шедевра») в том, что это, дескать, не искусство. Что это прямая пропаганда терроризма.

Естественно, тут же зазвучали голоса, что надо запретить, удалить, наказать. И даже снять с должности директора Третьяковки.

Позволю себе озвучить пару тезисов, которые по первому взгляду могут показаться защитой любителя «романтизированных боевиков».

Не стреляйте в тапёра

Во-первых, Каллима – достаточно дельный художник. Да, он больше любит развлекаться странным жанром «перформанс». Но творческие люди, они всегда немного с прибабахом. Поэтому не стоит удивляться, что человек весьма способный в рисунке пытается выступать там, где у него явно не очень получается.

Читайте также 

«Художник Каллима подносит патроны нашим врагам» – депутат Госдумы о скандальной картине

Граждане, критикуя тех, кто вам неприятен, не надо опускаться до очевидных подлогов. Вот и с Каллимой так: не надо говорить, что он плохой художник. Он хороший художник.

Он знает, с какой стороны хвататься за кисточку, карандаш, кусок угля… да всё, что угодно из того, чем можно рисовать. Он умеет изобразить красиво, когда это требуется для отражения замысла. И умеет нарисовать уродски, если в данном случае нужно уродство.

Во-вторых, в искусстве нет запретных тем. И если художнику надо нарисовать романтичного горца-боевика, то не наше с вами дело запрещать ему это. Иначе нам придётся выкинуть из искусства и Толстого с его «Хаджи-Муратом» и Лермонтова, с его «Кавказским пленником» и даже Пушкина.

Не надо восклицать: «Как он посмел изобразить в позитивном ключе тех, кто убивал русских солдат?!»

[irp posts=”117228″ name=”Боевики и романтика не совместимы – Герой России о скандальной картине в Третьяковке”]

Надо спросить: «А зачем автор нарисовал именно такой образ? Какую мыль он хотел до нас донести?»

Предположение, что автор просто лишён таланта, откинем сразу. Как уже говорилось выше, талант у него есть.

Хорошо бы, конечно, спросить у самого Каллимы. Но, если посмотреть его интервью, то возникает стойкая уверенность: он сможет внятно ответить на такой вопрос. Говорить – это вообще не его.

Но мы можем и сами понять кое-что, если внимательно поизучаем творческий путь Алексея Каллимы. Можем взять только московский этап.

А в подвалах и полуподвалах

Поначалу Каллима каким-то непонятным вывертом судьбы получил подвал в одном из домов Красносельского района. Состояние помещение изначально можно описать термином «гадюшник». Надо отдать должное, художник сотоварищи сумел превратить эту дыру во что-то приличное.

Могу говорить об этом, как свидетель: бывал в этом подвале однажды. С секретным заданием от местной администрации. Вряд ли это место было достойно гордого названия «галерея “Франция”» (так его нарёк Каллима). Но стены были аккуратные, света много, а грязи – мало.

[irp posts=”117273″ name=”В Госдуме потребуют от Минкультуры проверить картину, романтизирующую боевиков”]

Заодно, могу свидетельствовать – человек он, скажем мягко, спорный. Потому что совершенно не сумел внушить любовь и почтение девушкам, которые занимали соседние помещения в том же подвале. Последние учили окрестных детей всякому рукоделию, а о соседе-«галеристе» отзывались с плохо скрываемой иронией.

Так вот, в этом подвале Каллима бытовал и творил, пока его не заметил гораздо более маститый галерист: Марат Гельман.

Да-да, тот самый Гельман, любитель изображать ветеранов войны в виде обезьян и устраивать перформансы с грубым уничтожением икон. Тот самый Гельман, который умеет очень хорошо присаживаться на бюджетные потоки, и который способен объединить против себя коммунистов и черносотецев (спросите у Яндекса про приключения Гельмана в Краснодаре).

Понятно, что, увидев мурал (настенная картина, если что) где чеченский головорез с кривой саблей готовится убить русского солдата, Гельман понял, что нашёл родственную душу.

И с тех пор дела у Каллимы пошли в гору. Его прежде никому нафиг не нужные картины вдруг стали популярными, их начали возить по выставкам, демонстрировать в разных странах.

[irp posts=”117337″ name=”Боевое братство потребовало увольнения директора Третьяковки за пиар терроризма”]

Нет, не будем подозревать Каллиму в нехорошем. Он, хоть и художник, живёт с женой и детьми. Химия между ним и Гельманом имеет другую природу.

Те, кто встретил Первую чеченскую войну в сознательном возрасте, должен помнить яростную критику, с которой обрушивалась на российскую армию медийная элита страны. И, обратную сторону этой медали: плохо скрываемый восторг, с которым эта же элита смотрела на дудаевских бандитов.

Но не надо, граждане-товарищи, удивляться такому выверту. Наша отечественная интеллигенция, которая, по меткому замечанию классика, вовсе не мозг нации, всегда питала слабость с сильным мужчинам. В 60-70-е годы это были просто хулиганы и уголовники. В 90-е упыри-бандиты формата «Саша Белый».

Естественно, наша интеллигенция по-бабски страстно влюбилась в резких отчаянных бандитов Дудаева. И эту любовь она продолжает трепетно хранить в своих сердцах годами.

Вернуть своё

Так что, да, Каллима всего лишь тонкой натурой художника прочувствовал эту потаённую любовь российской культурной прослойки. И воплотил чувства в рисунке.

Стоит ли этому возмущаться? Да. Обязательно стоит!

Стоит ли обрушиваться с гневной критикой на Каллиму и дирекцию Третьяковки? А вот тут вопрос спорный.

[irp posts=”117253″ name=”«Выражусь дипломатически: это некорректно» – депутат Госдумы о скандальной картине в Третьяковке”]

Зеркало не виновато в том, что отражает. Если там изображен неумытый человек, то можно зеркало даже расколотить, это не превратит лицо в чистое.

Каллима лишь показал, что наше общество сохранило любовь к сильным мужским образам. И оно будет подспудно искать их, вцепляясь даже в откровенных мерзавцев.

Можно, конечно, дать российскому обществу этих образов с избытком. Наша история богата сильными могучими мужчинами. Но как только начинаешь их разглядывать, то буквально через несколько минут через них начинает опять проступать образ какого-то горца. С трубкой в сапогах и простом потрёпанном советском кителе.

Поэтому не обличать субтильных художников надо, а набраться смелости, да и вернуть всех прежних героев на подобающее для них место. Пришедший вместе с ними усатый горец с трубкой просто не оставит места никаким другим горцам. Будь они хоть трижды романтизированными.