Александр Эдигер: Комедиа дель арте – 2020

От этого веет теплом, хорошей театральной школой, толстыми книгами. Панталоне, Бригелла, Тарталья, Смеральдина – маски, атласные штаны в ромбах, простак получает по башке, все мелькает и трещит, плуту везет одновременно и в любви, и в игре, плутовке тоже….

Все как надо. Амплуа выверены не годами, а столетиями!

blockquote

Но, как выяснилось, куклы-паяцы, пересаженные на нашу почву, немного слишком пунктирно-силуэтны, шутят и порхают изящно, но скучновато. Не хватает чего-то, или кого-то – важного, почти родного, узнаваемого, непременно торчащего в углу сцены (как чучело медведя с подносом для визиток), а иногда пробивающегося в главные герои…

Так вот. Если бы я был итальянцем, которого черт занес в наши края, и который попытался бы, как последний дурак, на фоне Туминаса и Богомолова, возродить – взбутетенить – взъерепенить во граде Москве балаган с разными Скарамуччо-Арлекинами, то – пришлось бы устроить маааленькую революцию. Нет, не переодеть их всех а-ля рюсс, нет. Или тупо раздеть, и сплести на сцене по-всякому. Нет. Это все фигня. Варвары, не поймут!

Пришлось бы от всей израненной души, с болью в сердце, но – ввести еще один персонаж. Он же – амплуа. Убриаконе. По-итальянски «пьянь». Приметы – неясного возраста, рожа в состоянии хронической опухлости, седые лохмы, глаза, как пуговицы от кальсон, вместо яркого лоскутного плаща-камзола – какая-то серо-коричневая рвань. Три главных состояния:

1. Свеженажравшийся – невнятные громкие стихи, песни, тосты, кидается тортами, задирает юбки, получает по морде, лежит  в углу.

2. Перебор – не рассчитал с дозой – «папа-мама» уже не выговаривает, максимум «вылечу, у меня денег до….», шатаясь, направляется в угол, где и лежит.

3. С бодуна, или по-научному – в синдроме абстиненции – страдает, логичен, демонстративен, обличает кого попало, ярко эмоционален – но ненадолго, потому что рвется из кожи вон – на тему поправиться, впасть в состояние 1, получает искомый пузырь, и вновь – в угол.

Сразу вопрос – положительный персонаж, или отрицательный? Экий вопрос-то ядовитый…. Это как посмотреть! С одной стороны – мурло-мурлом, его даже разные нехорошие – стороной обходят, туповат, ежедневно ОДИНАКОВ с постепенным отупением – мозг пропить, это, знаете ли, не шутки…. А с другой – как веселит народ… Как ухахатываются от нашего родного Убриаконе и знатоки, и жлобы, и эстеты, и ханыги… Да, а женщины – сочувствуют. И тают. Многие. Всем организмом. Судя по штампам в паспорте и мемуарам свидетелей…

Да, кстати, Убриаконе не получится реэкспортировать в Италию. Варвары, не поймут…(см. выше). Он там не нужен.  Им там – такое – не смешно.  Это наше. Глубоко. Органично. Умные ценители приплетают к вышеописанному, извините за выражение, имиджу – достоевщину, толстовщину, салтыково-щедринщину, и немного Венедикта Ерофеева – как зеркало и энциклопедию.

И наконец. Убриаконе – больше ничего не умеет. А знаете, почему? А потому, что не играет. Он живет. Он так живет. Поэтому его надо беречь. Он, сгорая, зажигает где-то там во тьме светильник разума, он же – свет в конце тоннеля, который сверкающим мечом, красной нитью и своим примером учит нас, до какого ничтожества можно дойти самому, и к какому ничтожеству – на сцене, в кино, в сети – можно приучить почтеннейший публикум.

Который, как известно, всегда прав.