Цифровая школа уничтожит российское образование: Учёные против искусственного интеллекта

Цифровая школа способна разрушить школьное образование, считают ученые. Как искусственный интеллект может определить будущее наших детей и как помешать цифровому слабоумию, рассказала кандидат исторических наук, доцент МГИМО Ольга Четверикова.

— Ольга Николаевна, сегодня хочу поговорить о цифровизации и о будущем наших детей. Чем мы дальше будем погружаться в онлайн пространство, тем актуальнее ваша работа «Цифровая школа», которая в свое время очень нашумела, была буквально разобрана на цитаты. Что грозит нам и нашим детям если на место классической педагогики придет искусственный интеллект?

— Цифровизация — финальный этап ликвидации российской школы. Цифровая школа — это механизм создания кастового общества с жесткой системой контроля и селекцией. Это цифровой вариант педологии, при котором определять судьбу ребенка будет искусственный интеллект на основе новейших достижений нейронауки и генетики, приобретающий все признаки евгеники.

Хочу сказать, что когда мы начали освещать проблемы цифровой школы, то в результате многочисленных конференций и круглых столов, в которых участвовали серьезные ученые, неврологи, психоневрологи, биофизики и педагоги, мы пришли к заключению, что цифровая школа является преступлением против детей. И я не о дистанционном обучении, а именно о цифровой школе, потому что дистанционное обучение является частью цифровой школы. Мы написали очень большой, многостраничный материал о том, что наносится непоправимый вред психическому и физическому здоровью детей, наносится удар по всей системе образования как таковой, потому что ликвидируется педагогика, все педагогическое наследие как таковое. Это схоже с тем, что нельзя обсуждать, как и сколько минут нельзя держать голову ребенка в микроволновой печи — туда нельзя вообще голову ребенка засовывать! Так что доводы были очень серьезные.

Дело в том, что у нас проект «Цифровая школа» внедрялся тогда, когда на западе уже вышло очень много материалов о вредных последствиях. У нас таких ученых единицы — это биофизики, психоневрологи, терапевты, которые это понимают. Потому что ранее у нас этой реальности не было, они не имели возможности выступать. Там же сейчас такой информации много. Это и Манфред Шпитцер, который показал механизмы изменения организма, каким образом компьютерное обучение влияет на мозг ребенка, каким образом происходит атрофия определенных участков мозга, в результате которого складывается цифровое слабоумие. Цифровой аутизм — масса книг написано по этой теме. Во Франции вышло много книг французских психоневрологов и психотерапевтов, которые также это показывают этот процесс. Но вся эта информация у нас блокируется, блокируются все новейшие исследования в области нейрофизиологии и психотерапии и выбирается только то, что работает на их проект.

Поэтому мы видим что у нас впереди одни айтишники, у нас впереди только представители IT-компаний. Какая смешная и горькая вещь: министр образования Московской области — женщина, которая является специалистом по сбору больших данных. Вы меня извините, но она не имеет никакого отношения к образованию. Но если мы понимаем, что цифровая школа — это в первую очередь сбор больших данных на детей, тогда все понятно, почему. И так везде!  То же самое в системе здравоохранения. Почему во многих министерствах в регионах стоят у власти айтишники — по той же причине. Потому что нынче медицина превращается в сбор больших данных о пациентах, а не лечение.

Поэтому, когда мы начинаем эти вещи копать, исследовать, изучать, мы видим совершенно другую картину. Не соответствующую тому, что нам рисуют в СМИ. Но для того, чтобы люди не могли думать, рассуждать, не могли заниматься научными исследованиями — именно для этого и блокируется вся научная деятельность.

Сегодня ученые не просто не в почете — это скоро будет ругательным словом. потому что любого ученого сегодня выставляют противником прогресса. Ученый, который является носителем знаний — классического научного — этих ученых представляют в качестве главных противников прогресса. И наоборот, люди, которые не имеют никаких знаний, которые не знают азов науки, которые не представляют себе, как устроен человеческий организм, как работает мозг человека, что происходит — эти люди диктуют нам условия нашей жизни и затыкают нам рты, потому что уверены что они, будучи невеждами, могут говорить что они хотят. Потому что когда человек ничего не знает, он экспериментирует со всем. Если человек что-то знает, то он понимает, что есть границы, за которые нельзя выходить. Сегодня эти границы фактически уничтожены, ученые являются сдерживающим для них фактором, потому что они накладывают на их либертарианское отношение к действительности вот эти вот ограничения — это не допустимо. Только так это все можно объяснить. И теперь переворачивают все  с ног на голову, а дальше мы должны доказывать, что это нормально.

— Что такое цифровая школа? Почему так много страха с ней связано?

— Знаете, страха никакого нет. Мы объясняем, что цифровая школа это фактически ликвидация образования как такового, потому что мы понимаем что такое процесс образования. У нас всегда была очень сильная традиция русской классической гимназии. Советская школа унаследовала все лучшее из русской классической гимназии и подняла всех до очень высокого уровня образования — что раньше получали избранные, стали получать все дети. И у нас фактически лучшая школа педагогической мысли. И не случайно, когда всемирный банк разрабатывал свои документы, направленные на уничтожение советской системы образования, одним из пунктов была ликвидация педагогических вузов, чтобы ликвидировать изначально способность готовить педагогов.

Наши педагоги всегда получали очень хорошее образование, потому что они изучали физиологию, психологию ребенка. Из закономерностей развития мозга ребенка, закономерности развития личности — оно проходит одни и те же этапы, их невозможно ускорить. Если женщина вынашивает ребенка 9 месяцев, вы никак не сделаете это за 5-6 месяцев. Педагог это хорошо знает. Только используя классические методы образования можно добиться того, чтобы мозг ребенка действительно развивался, чтобы ребенок развивался, учился читать думать, мыслить, чтобы развивались нейронные связи соответствующим образом. Это все наука, очень сложная наука.

Педагогика — это вершина всего. У нас обычно считают, что если работает в школе, то какой-то не успешный, бездарь — это не так. Потому что самое сложное — обучать детей. Потому что то, что вы заложили в детстве — это даст свои результаты в последующем.

Сегодня по всей педагогике наносится сокрушительный удар. Потому что цифровая школа — это не просто ведение ноутбуков, электронных учебников и досок — это все подсобные средства для получения информации. С этого начиналось введение московской электронной школы, потом российской электронной школы. Затем они стали нам объяснять, это не просто получение информации, это еще и контент — меняется содержание. Потом они стали объяснять, что это не просто содержание — меняются сами методы донесения информации, меняется фактически педагогика. А еще и средство контроля тоже меняется, потому что вместо экзаменов (без экзамена нет никакого «повторение — мать учения»)  вводится цифровой профиль обучающегося, который уже не будет меняться, он войдет навсегда в цифровую платформу.

Потом вводится индивидуальная форма обучения. Это прописано — каждый человек будет идти по своей платформе, то есть никакого общего доступного образования больше не будет. Каждому будет даваться то, что соответствует его, на данном этапе, потребностям и способностям и что подберет искусственный интеллект. И нам уже объяснили, что будет электронный учебник, составленный соответствующей программой искусственного интеллекта — он будет определять, какие задачи и какие задания давать каждому ребенку. Понимаете, что мы получим? Таких направленных канализированных отдельных человечков, которые навсегда будут лишены возможности получать широкую доступное образование, на базе которого уже будут решать, куда дальше идти, получать профессиональные знания. То есть изначально идет такая канализация, сегрегация — это и есть чистый евгенический подход.

Мы будем делать соответствующие касты и решать это будут с детства. Хотя любой педагог знает, что способности ребенка развиваются в течение времени — мы никогда не знаем, что будет с ним дальше. Те, кто не умел петь, становятся великими певцами. И наоборот, любил математику, а становится замечательным гуманитарием — это все раскрывается постепенно. Любой педагог знает, что к любому человеку можно найти ключик и любому ребенку можно дать знания. Цифровая школа все это исключает, потому что вводит машинный алгоритм.

Это программирование, кодирование нельзя назвать образованием, потому что к ребенку относятся тоже как к алгоритму, как к существу, который мыслит в соответствии с алгоритмом машины. И чтобы ребенок воспринял алгоритм машины, необходимо ребенку изменить сознание до уровня этой машины. Поэтому идет не просто примитивизация, идет обесчеловечивание. То есть ребенка изначально лишают возможности развивать его мозг. Это разве не преступление? По какому праву, кто решил?

Если мы начинаем вникать в это с научной точки зрения, то Греф нам все объяснил: нельзя людям давать знания, потому что иначе ими невозможно будет манипулировать. Они об этом говорят открыто! Если подходить к этому с научной точки зрения, то мы увидим много чего интересного. Но для того, чтобы этого не было сделано, нам, как в сказке про волшебника изумрудного города, не разрешают поднести руки к очкам и их снять. То есть нас продолжают держать в такой темнице, чтобы не было света. Наступило время мракобесия, по другому нельзя сказать.

— Если вы критикуете, вы должны то-то предлагать. В завершение беседы скажите, что вы предлагаете, как нам, человечеству, еще пока разумному, не оцифрованному, попробовать побороться с этим или на более долгий срок оттянуть эту цифровую реальность?

— Мы можем не оттянуть, а выйти из этой матрицы, не заходить в нее. Мне это напоминает, как несется табун лошадей, несётся в пропасть и нас туда зазывают, кричат,что мы должны участвовать в этой гонке. А если мы не будем участвовать, мы отстанем от табуна. Но табун то несется в пропасть, значит наша задача сделать все, чтобы наши кони не попали в этот табун, потому что иначе их вытащить будет невозможно. Мы знаем, какая это сила. То же самое с цифровизацией — это чудовищная матрица, которая фактически лишает человечество человеческого содержания. Наша задача в нее не входить, не участвовать.

Это очень просто. Греф нам сказал, что вся технология, на которой строится управление, состоит в том, чтобы не дать человеку образования, потому что тогда им невозможно будет манипулировать. Значит наша задача—  сделать так, чтобы нами невозможно было манипулировать. Для этого необходимо, кроме того, чтобы оставаться человеком, читать наши сказки, петь наши песни, читать умные книги.  Кроме этого самое главное самим образовывать своих детей. Многие к этому и переходят: можно бороться против цифровой школы, но бороться можно долго и мы будем этим заниматься, это тактическая задача. Но нужно переходить к стратегическим задачам — это разработка собственного законопроекта о народном образовании.

Естественно, продвигать его мы будем очень долго, но пока этого нет, необходимо уже сейчас создавать очаги народного образования. Семейные школы, почему бы и нет? Не обучение в семье, а когда объединяются группы родителей, которые находят замечательных учителей, которые не могут работать в современных школах, которых изгнали из современной школы, которые сохранили прекрасные знания. Это потрясающие учителя, которые сохранили все наследие педагогической традиции. Они объединяются с этими учителями и создают собственные школы — это школы, которые воспроизводят классические гимназии.

И эта идея семейных школ пока основа, очаги, на основе которых потом будет восславится система образования. Это все равно будет, потому что вся наша жизнь определяется тем, во что мы верим, в кого и во что. Изначально люди исходят из того, что будущего у нас нет, а именно это нам пытаются внушить — полное отсутствие чувства завтрашнего дня, такое же ощущение как в концлагере, потому что там самое страшное — полная неопределенность: тебя посадили, тебя потащили в управление и ты не знаешь, кончится ли это когда нибудь. Возникает стресс, подавление личности, травмирование сознания и соответствующие последствия — то, что мы имеем сегодня. Поэтому самое главное сейчас — поменять это мировосприятие, свое мироощущение. Человеку верующему это легко, для неверующего очень сложно.

Ситуация может измениться в мгновение ока, но чтобы это произошло, необходимо, чтобы мы сами создали. И это ощущение чувства завтрашнего дня, чувства созидания — оно должно доминировать, потому что нельзя вступать в бой, если ты не видишь победы. Поэтому сейчас, в первую очередь, нам надо менять в себе это мировосприятие, это отношение. Это испытание, которое нам послано, чтобы мы стали очень сильными духом.

Неудивительно, что это возрождение начинается именно среди родителей, потому что они оказались самыми активными. Потому что родители увидели, что у их детей нет будущего в этой системе. Нет будущего ни социального, ни профессионального — ничего.

Мы должны знать, что ничего не предопределено, что цифровая школа — это проект определенных людей, которые используют мощные пропагандистские ресурсы, чтобы подавлять наше сознание и нашу волю. Когда мы начинаем видеть картину в истинном свете, как герои этой сказки, то появляется эта внутренняя сила в человеке.

Сегодня самое главное — созидать, пусть маленькими шагами. Узнавать друг друга, помогать друг другу. И жить активной социальной жизнью — не сидеть в скорлупе, как нас пытаются посадить. Как можно больше общаться, потому что человек не может жить без этого живого общения: собираться, отмечать праздники, вместе петь, вместе обсуждать — вопреки всему жизнь должна продолжаться. Так что я в этом плане смотрю светло в будущее, потому что понимаю, что все зависит от человека.