Спецоперация РФ на Украине: Это надолго

В России, кажется, до сих пор многие совершенно всерьез уверены, будто идущая операция на Украине – это просто очередной локальный конфликт, который удастся быстро закончить в стиле пятидневных военных действий в Грузии, после чего все будет если не как в 2013 году, то уж точно как в 2019.

Не будет. Старого доброго мира еще долго не будет

Россия сражается с мотивированным, решительным противником; противником, не имеющим каких-то моральных ограничений и не настроенным на компромисс. Украину не для того восемь лет накачивали пропагандой, инструкторами, а теперь – еще и оружием – чтобы она теперь легко взяла и рассыпалась. Сначала силу сопротивления противника недооценили, но пора заканчивать с благодушием. Придется переходить на военные рельсы сейчас, иначе переход обернется шоком для всего общества, и произойдет неожиданно и позже, чем нужно.

Да, и само начало конфликта, и его развитие стало для всех полностью неожиданным. Многим казалось, что сейчас главное – затаиться и переждать. А там санкции свернут, «Инсайдер» разблокируют, и «Спотифай» вернется.

Не свернут, не разблокируют, не вернется

В феврале многие ошибались, полагая, что выйдет короткая эффектная операция. К сожалению, это не так: сражаться предстоит долго, сражаться предстоит трудно. Причем противник, в отличие от нас, понял это сразу, у противника реальность въяве и вживе бомбой в двери колотит, а такое очень способствует пониманию некоторых вещей. И противник-то сейчас дико зол и настроен на войну. Да, по мере того, как кадровые подразделения выбиваются, на фронт ставят роты теробороны и мобилизованных – на присланной добрым НАТО технике с присланным оттуда же оружием. Но людей у противника много. Они без устали формируют новые бригады взамен разбитых. Скоро начнется генеральное сражение в Донбассе, но войска у неприятеля не закончатся – с запада идут новые и новые бригады. И их просто придется разбивать на поле сражения.

Для нас это все значит, что придется отставить благодушие, обрести стойкость и продолжать действовать, пока дипломаты не договорятся до какой-то новой реальности. А договорятся они только после того, как на той стороне потеряют всякое желание воевать. Подобные столкновения обычно не заканчиваются благодаря компромиссам, к сожалению; они заканчиваются, когда одна из сторон не может вести борьбу дальше. Да, это просто означает, что вооруженные силы противника придется перемолоть, а его города занять. Грубо, не очень гуманно, но альтернатива-то какая? Ходить с ромашками надо было до начала спецоперации.

С конца 2013 года уровень насилия только рос; никому не хочется бомбить Харьков, но сейчас призывы к миру на любых условиях – это призывы к тому, чтобы бомбить начали вместо Харькова Ростов. Если кто забыл или не понял – противник (и это далеко не только украинские националисты) совершенно не настроен на то, чтобы раскланяться и разойтись по углам. Противник реально хочет одержать победу на поле боя. И пока его этой иллюзии не лишат, боевые действия не закончатся.

Это также значит, что России придется предпринять просто титанические усилия по налаживанию производства всего, что мы или никогда не делали, или делали раньше, да перестали. Что-то из критически важных для промышленности комплектующих можно купить в Китае, но далеко не все; так что локализовать производства по максимуму – это сверхзадача теперь.

Отношение к людям государству, кстати, тоже придется пересмотреть. У нас нет таких толп людей вообще и специалистов в частности, чтобы ими разбрасываться. Нигде – ни на поле боя, ни на заводах, ни в кабинетах управленцев. Для того, чтобы победить, России придется отбросить порочную практику, когда человек – включая редких спецов – рассматривался как досадная необходимость в производственных процессах, в экономике. Нас не так много, чтобы так думать. Наши силы не назовешь неисчислимыми, и, стало быть, нужно использовать то, что есть, максимально рационально. Деньги, людей, ресурсы.

Это все очень неприятно говорить. Это все означает необходимость напряжения сил, кровь и пот. Можно ли было избежать конфликта, какой у него исторический контекст – все это интересно. Будет. Для историков после спецоперации. Сейчас обсуждать такие вещи, конечно, никто не мешает, это может быть очень занимательно, но в процессе операции обсуждение бытовых привычек что оперируемого, что хирурга – это последнее, что принесет реальную пользу. Значение сейчас имеют те вопросы, которые позволят нашей стране выйти из текущей ситуации с победой и минимумом потерь. Консолидация общества, перестройка промышленности, усиление армии. Помощь ближнему – в самом широком смысле. В конце концов, сложившаяся ситуация – это отличный шанс персонально для каждого из нас стать лучше. Мы не выбирали жить в исторические времена, история нас настигла сама – и уж лучше пройти через нее с достоинством.

Российское государство, российское общество, пропагандистская машина – все как будто догуливают последние дни каникул. Проблема в том, что в реальности у нас уже не каникулы, у нас уже идет экзамен. Самый тяжелый и страшный, на способность страны справиться с трудностями и бедами. Никто не виноват, что оказался в такой ситуации. Но теперь нам нужно быть готовыми ко всему, быть как никогда едиными, необходимо избавиться от иллюзий и перестать играть в бирюльки.

Автор: Евгений Норин