“Ругать полицию модно. А замечать героизм?” – интервью с генералом Александром Михайловым о расширении прав полицейских

Принимаемые поправки в закон «О полиции» насторожили россиян. Ведь стражи порядка получат право вскрывать автомобили, оцеплять здания и применять оружие. О том, как будут работать новые правила,  Общественная служба новостей поговорила с одним из самых откровенных в нашей стране профессионалов в области безопасности и функционирования правоохранительной системы – генерал-майором ФСБ, генерал-лейтенантом полиции, членом Высшего совета движения “Сильная Россия” Александром Михайловым.

– Александр Георгиевич, как вы относитесь к новым инициативам по дополнительным полномочиям полиции – право применения оружия, оцепление, вскрытие машины и прочее? Слишком много разных мнений на этот счет.

– По моему мнению, нормативной базы и сегодня для полиции, как говорил подполковник Гоцман, «за гланды». Что собственно нового в этих инициативах? Применение оружия прописано в законе «О полиции» и внутренних инструкциях. Оцепление… а что мы ранее не оцепляли место проведения боевой операции, место преступления, зону проведения митингов? Или не вскрывали при необходимости машины? Все делали, что требовалось в условиях оперативной ситуации. Просто необходимо в условиях повышенной возбудимости в обществе, когда правоохранительные органы фактически брошены на «ржавые грабли», все это формализовать и закрепить. Общественная турбулентность высокая, недовольство любыми действиями власти зашкаливает, а полиция крайняя во всем.

Полиция и раньше имела право оцеплять здания и стрелять на поражение

blockquote

Подчеркну, ничего из ряда вон выходящего в этом не вижу. Для общества важно два аспекта – эффективность защиты прав граждан и борьбы с преступностью. По большому счету всем без разницы, какими средствами это будет достигнуто. Главное, чтобы права граждан были защищены, никем не нарушены, но при этом был результат.

– Тогда почему такое возбуждение вокруг этой темы?

– Все очень просто. Общество стало более критично относиться к работе полиции. И это не беспочвенно. Уровень квалификации значительно упал. Скандалы зашкаливают. То наркотики подбросили, то взятки миллиардные. Непрестижность службы приводит к тому, что приходит абы кто (несмотря на проверки). И даже романтики, попадающие в полицию, скоро понимают иллюзорность того, ради чего они пришли служить. Общий негатив общества к правоохранителям снимает с романтиков розовые очки. И молодые сотрудники часто платят тем же.

Хотя часто вижу, как ребята в погонах совершают настоящие подвиги, которые остаются вне зоны общественного внимания. Ругать полицию модно. А замечать героизм?

– Это не повод нарушать законы и пренебрегать правами граждан.

– Именно. Они являются ключевыми в нашем разговоре. Но и у полиции должны быть права, вытекающие из оперативных обстоятельств.

Разрушено то доверие, которое формировалось в советской милиции. А непрестижность службы сегодня не позволяет выбирать лучших из лучших. В советские времена в милицию (тем более КГБ) можно было попасть только по рекомендации трудового коллектива, рекомендации заслуженных людей. Это создавало атмосферу уважения к сотрудникам и их ответственность перед своими рекомендателями. Были так называемые и партийные наборы, когда партия или комсомол направляли на службу лучших. А какая партия сегодня кого-то направила? Где это все?

Читайте также 

Правила для пешеходов. Что отвечать полиции, если остановят во время режима самоизоляции

Поэтому и вводятся новые нормы, чтобы вогнать тех, кого набрали, в жесткие правовые рамки. И чем больше рамок, тем чаще наши законы напоминают поварскую книгу с кулинарными рецептами. Разжевывается то, что должно быть по определению. По жизни. Даже при разработке «Закона о полиции» пытались туда впихнуть все – от основополагающих норм права до должностных инструкций. Типа – нужен документ единый, на все случаи жизни. Так не бывает.

Во время службы в КГБ-ФСБ нам ставили задачи действовать по обстоятельствам. А это предполагало на бессознательном уровне соблюдение и законов, и норм морали, и политическую целесообразность. Замечу, что до 1990 года органы госбезопасности не имели своего открытого закона, а руководствовались Положением о КГБ при СМ СССР от 1954 года. Оно было совершенно секретное, но качество работы сотрудников не вызывало нареканий.

Сегодня даже идеальный закон не защищает нас от произвола. Ведь каждый читает то, что хочет. Именно поэтому столько правонарушений и среди правоохранителей. Более того, нарушений действующих законов. А отсюда все извращения по службе.

– Вернемся к новым инициативам. Например, применение оружия.

– А где записано, что полиция его не может применять? Раз есть оружие, то оно может быть применено, если речь идет о посягательстве на жизнь человека. Его для этого выдают и инструктируют по применению. Существуют жесткие ограничения. Любое применение оружия оценивается прокуратурой. И очень часто возбуждаются уголовные дела против сотрудников за незаконное применение. Замечу больше, что иногда не объективно и предвзято. И в каком законе мы прочитаем, что можно искусственно и не объективно возбуждать такие дела?

Дело не в законе, а его применении

blockquote

Значит, дело не в законе, а его применении. Чтобы мы ни написали, все равно имеем дело с человеческим фактором. К тому же, направо и налево у нас полиция стреляет только в дурацких фильмах. В жизни же крайне редко. Очень редко. Поэтому все страхи, что после поправок на улицу выйдут «банды полицейских», которые стреляют не по тарелочкам, – из области галлюцинаций.

Но все равно, ожегшись на молоке – народ дует на воду. И это первый признак отсутствия доверия! А раз так, то давайте все и пропишем в законе.

[irp posts=”55192″ name=”Если Набиуллина даст полиции доступ к банковской тайне, её арестуют – генерал МВД”]

Вообще, очень много зависит от толковых руководителей. Ведь при умелом руководстве можно минимизировать проблемы. Но, если бестолковый инструктаж, искусственное «закручивание» гаек, отсутствие контроля за действиями подчиненных, что можем ждать? И неоправданное применение силы, и грубость, и даже жестокость… При этом те же начальники на голубом глазу нам будут рассказывать, что все в рамках закона. Они не сотрудника будут прикрывать, а собственную бестолковость и халатность.

– А если жестокость будет применена против его матери, жены, дочери?

– Как будто две планеты. Одна на службе, другая дома. И что интересно: люди не боятся совершать противозаконные действия. Ни Бога, ни прокурора не боятся, а боятся начальника, который… будет ругать!

– Но там речь идет и о применении оружия в случае если полицейскому покажется…

– Как уже говорил, в любом случае прокуратура будет изучать вопрос о правомерности применения оружия. Без этого никак. А потом, что значит покажется? Откуда полицейский знает, что в руках у подозреваемого – пистолет, муляж или травмат. Как его достоверно разглядеть в сумерках? А если реальный ствол? И что полицейский должен ждать, когда его убьют? В свое время министр внутренних дел Сергей Степашин попросил меня проанализировать соотношение гибели сотрудников милиции и преступников от применения оружия. Получилось на одного убитого бандита три милиционера. Это как? Он издал приказ о поощрении тех, кто грамотно и обоснованно будет применять оружие против преступников. Да еще заручился поддержкой генпрокурора России. И ситуация выровнялась. И потерь стало меньше.

Сегодня же на руках много оружия. И легального травматического, и нелегального огнестрельного. И как полиции в таких условиях себя вести?  При решении вопроса о легализации травматического оружия остро стоял вопрос, чтобы оно никак не напоминало оружие реальное. Одно дело четырехствольный «Удар» и аналог Макарова. На что быстрее среагирует преступник или полицейский? Увидев ПМ, будут стрелять сразу на поражение. А потому и опасность для владельца травмата в такой ситуации выше.

– А вскрытие машины, проникновение в квартиру или на частную территорию?

– Мне бывает горько смотреть, когда 10 полицейских уговаривают обдолбанного водителя открыть машину. Прыгают, как зайчики и просят… А потом преступник еще на капоте покатает ДПС-ника. Это что за отношение к полиции? Или в случае подозрения на наличие в машине трупа, СВУ большой мощности?

[irp posts=”55653″ name=”Законы полиции почитай: в Сочи гуляющий с ребенком отец отчитал полицейских, которые хотели его оштрафовать”]

Вообще такие темы от лукавого. Никто просто так, по приколу, ничего вскрывать не будет. Но право такое надо иметь.

Из практики можно сказать, что просто так никто ни машины, ни квартиры не вскрывает. Но если и делать это, то по закону. По сути все поправки и дополнения – это формализация уже сложившейся практики. И оцепления, и проникновения, и стрельба.

Поставим себя на место полицейского. Он охраняет место преступления или зону проведения операции. И что? «А мне надо туда! Хочу. На каком основании не пускаете?» Или сидит пьяный барбос в машине и выколупать себя не дает. И что машину не вскрывать? Пусть едет на все четыре стороны? Наркодилер варит зелье в доме. Ждать его письменного приглашения? Культивирует наркосодержащие растения на участке – тоже частная территория. «Будьте любезны, на соблаговолите ли открыть калитку?»

Если бы мои подчиненные в крайней, оправданной обстоятельствами ситуации, не решили задачу по формальным признакам, я бы их уволил.

– Вы не видите проблем в связи с новыми полномочиями?

– Я в них не вижу ничего нового. Здесь попытка снять напряжение в обществе. Между гражданами и правоохранителями. Чтобы любые действия были понятны и формально законны. Хотя получилось наоборот. Публика бурлит.

Но вернусь к началу своего интервью. Многое в обществе можно регулировать иначе. Только полиция должна стать народной и жить теми же интересами. Без этого никакие законы не помогут… И доверие не повысишь.

В моем детстве у нас был участковый – старшина милиции Федор Иванович. Его авторитет был непререкаемым. Он сам приходил за преступником к нам в квартиру (в каждой семье нашей коммуналки был кто-то судим). И пока тот собирался, Федор Иванович сидел на кухне и судачил с жильцами. А потом брал под руку задержанного и вел в отделение. Вот что такое народный милиционер. И все знали: если он это делает, значит, справедливо.