Кто в мешке, засыпанном хлорной известью? Руководитель профсоюза ритуальных служб рассказал о похоронах умерших от COVID

На днях всех потрясли фотографии похорон пациентов, умерших от коронавируса, на Бутовском кладбище. На них видно, что закапывают гроб несколько сотрудников в СИЗах и респираторах с нашивками «биологической опасности» на рукавах. После того, как гроб опускают в землю, сверху насыпают слой порошка хлорки. О том, насколько такие меры необходимы, Общественная служба новостей поговорила с организатором и председателем профсоюза работников ритуальных служб Антоном Авдеевым, у которого 25-летний стаж работы в ритуальном бизнесе.

— В сети появились весьма пугающие фотографии, как в Москве и Петербурге хоронят умерших от COVID-инфекции. В это же время в других регионах, например, Сыктывкаре — всё это делается в обычных перчатках и тонких масках. Нужна ли тогда в крупных городах такая абсурдная осторожность?

— Существует две точки зрения и каждая по-своему правильная. Первая — зачем вы устроили эту панику, этот цирк? Вторая говорит о том, что это серьёзная болезнь с высокой смертностью и нам нужно сохранять осторожность.

Но вся эта осторожность — лишь на кладбище. Рабочие нашего московского ГБУ «Ритуал» перевозят тела умерших от коронавируса, для организации похорон, в обычных тряпочных масках и перчатках. А хоронят почему-то вот в таких ОЗК (общевойсковой защитный комплект. — Прим. ред.). Конечно, на мой взгляд, это излишне.

Помните ту историю, когда за доставку тела женщины после похорон семье выставили счёт на 49 тысяч? Она скончалась в Саратове, а за то, чтобы привезти её тело в село похоронная компания запросила деньги за исполнение требований Роспотребнадзора. А семья просила об этом?

— Сейчас за такие похороны берут деньги?

— Не знаю, но в Самаре казус был. Я тела усопших получал в Коммунарке (Московская больница №40. — Прим.ред.) и мы отправляли их на кремацию. Не потому, что был какой-то запрет на похороны на кладбище или что-то такое. Просто у меня не совпадало с кладбищем, потому что так выбирали родственники.

— Значит, на кладбищах Москвы гробы опускают люди в резиновых костюмах, а в крематориях другие инструкции? Например, в фильме Антона Красовского, где показан процесс кремации умерших от вируса — всё это делает женщина без защиты. 

— Я не видел сотрудников крематория, которые принимают гробы в ритуальных зонах, в избыточных средствах защиты. Это вообще казалось бы странным, не считаете?

— По инструкциям главного государственного санитарного врача России, перевозку трупа на кладбище или в крематорий должна осуществлять эвакуационная бригада в сопровождении специалистов территориальных органов Роспотребнадзора. Как это было в вашем случае были ли сотрудники Роспотребнадзора в катафалке?

— Я читал эти инструкции, но никто с нами не ездил. То есть ребята нам вменили правила, ходят, грозят пальцем, но сопровождать не спешат. Они сами манкируют собственные постановления и это считается несправедливым. Если вы считаете покойников особо опасными — давайте нам на каждого сопровождающего. У Роспотребнадзора и людей нет для этого.

[maxslider id=”60583″]

Нужно, чтобы те, кто инструкции эти не исполняет — шёл под статью. Сказать: «Извините, товарищ Попова (главный государственный санитарный врач Анна Попова. — Прим. ред.), вы написали это? Сколько штатного персонала было выделено в рамках табельного расписания на сопровождения такого-то количества умерших? Нисколько? Будьте любезны, сразу две руки». Если вы это сказали, то отвечайте за это. Мы все прошли 90-е годы — там другая была форма ответственности. А получилось, что право командовать и указывать, как в 90-е годы, а ответственности нет.

Профессор института клинической иммунологии СО РАМН Александр Чепурнов говорит, что шансов заразиться от трупа почти нет — достаточным будет и простое соблюдение советов ВОЗ (во время похорон использовать перчатки и респираторы, а после помыть руки с мылом в горячей воде. — Прим. ред.).

«В данном случае такие меры избыточны. Вирус не очень живучий, достаточно соблюдать гигиену. Но тут есть такой момент: есть давние инструкции, которые связаны с похоронами людей в период эпидемий. Они, естественно разработаны были для таких заболеваний, как холера и чума — это могут быть эти установки. И там действительно полагалось в могилу ниже и выше гроба засыпать хлорную известь. Есть опасение, что что-то может попасть во время разложение трупа в грунтовые воды — всё это лучше пресечь», — отмечает вирусолог.

— Какая вообще доля кремированных к похороненным традиционным способом? Изменилась ли как-то ситуация из-за COVID?

— В целом, в Москве было раньше где-то 60 захоронения, 40 процентов кремации. Но когда власть и частные агенства стали делать из похоронно-мемориального дела бизнес, кремировать стали больше половины. Потому что цены на кладбища стали запредельно дорогими.

В Москве Родина даёт возможность бесплатно похоронить усопшего на трёх кладбищах — это Алабушевское, Бутово и Щербинское. Но Москва у нас подторговывает могилами — их купить можно практически на любом кладбище, хоть на Троекуровском. Там максимальная цена на право быть захороненным доходит до 8 миллионов. Вся эта маркетинговая штука сделана как в интернет-магазине, а деньги идут в городской бюджет.

Смертность от коронавируса не сильно повлияла на общую смертность, поэтому не думаю, что что-то изменилось.

— Расскажите, как вообще организована процедура похорон? Чем она отличается от похорон умерших не от COVID-2019?

— Начинается всё с получения информации, что у вас умер близкий, если это произошло не дома, а где-нибудь в больнице. Вам сообщают, что скончался и вам надлежит туда приехать, чтобы решить вопрос с личными вещами и дальнейшими процедурами. Необходимо получить медицинское свидетельство о смерти в морге. После этого нужно двигаться в сторону ЗАГСа или МФЦ, в зависимости, что ближе и получать там гербовое свидетельство о смерти. После этого тебе нужно планирование похорон. Нужно же картину представлять, как двигаться — хоронить в землю или кремировать, сколько будет участников, будут ли религиозные обряды. На этом этапе лучше, чтобы рядом был профессионал рядом, поскольку ситуация динамично меняется.

Сейчас, во время пандемии, принципиально добавилась одна вещь — сохранять все копии медицинских свидетельств о смерти с причинами. Потому что от этого зависит вообще как будет организована система погребения. То есть, если везут ковидного, то землекопы должны надеть ОЗК. Команда сверху спущена — люди исполняют, как в армии.

— А что насчёт умершего? Говорят, что, якобы умерших от коронавируса по санитарным требованиям не одевают. Это действительно так? Не передают ли одежду родственники?

— Конечно, одежда передаётся. Если бы ещё и хоронили голыми, у нас бы народ точно вилы в руки взял. Смотрите, людям выдают тела после вскрытия в двойных чёрных пакетах. Обрызганных дезинфицирующим средством — хлорной известью. И сотрудникам ритуальных служб, родственникам запрещено смотреть, кто в мешках. 

Я на всякий случай хочу сказать, что у нас без всякого вируса в стране около 4 случаев ежемесячно происходит, когда путают умерших. А тут ты даже видеть не можешь, кого хоронишь. Тебе запретили. У нас сколько однофамильцев в стране живёт? Кто может дать гарантию близким людям, что они получают своего? Кто, кроме их собственных глаз? Никто. 

Официально признано, что вирус распространяется воздушно-капельным путём — и Москва потратила много денег на покупку масок, и нам продают их везде, наказывают нас штрафами. У меня вопрос к тем, кто решил так хоронить: если умерший не дышит, как он вирус-то распространяет?

Я больше хочу сказать: каждому умершему тампонируют ватой гортань. Вата смоченная в формалине. Нет такого дезинфектора, круче, чем формалин. В нём вообще ничего не выживает, он всё разлагает. Поэтому у нас и хранят так выставочные образцы [в музее] Кунсткамеры. Санитары в моргах грибок лечат за два дня формалином, пропитав им носки. В этих условиях каким образом вирус может распространиться? Никаким. Всё это паника и цирк.

— Справляются ли сейчас с работой ритуальные службы, хватает ли людей? 

— Ритуальные службы смогут организовать и большее число похорон, поскольку у нас очень гибкая система разделения труда. Если какое-то звено будет ослаблено, то мы способны выполнять несколько должностных обязанностей, взаимозаменяя друг друга. Например, в 2010 году была страшная жара и в пиках, в отдельные дни смертность была больше в 2,5 раза. И это было не 10-15%. Были дни, когда умирало не 320 человек, а 800. Не хватало машин для перевозок тел умерших с адресов, не хватало рук санитарских в моргах, а похоронная система не давала сбоев. Мы единственное, что делали: увеличивали количество маршрутов катафалков и пристыковывали одну кремацию к другой.

— Как Вы считаете, такие захоронения с этими избыточными мерами защиты серьёзно повлияют на отношение людей к похоронам?

— Люди видят вопиющую несправедливость. Она в том, что им говорят: «Вам даже нельзя открыть, посмотреть лицо. Двойной пакет — страшная вещь, что вы?! Распространяется воздушно-капельным путём! Во всё попадает». И они каждый день видят ток-шоу, где сидят люди и трындят без масок в студии. Кто-то закрыл все ток-шоу? Нет, конечно. То есть им можно просто чесать языком и получать за это деньги, а нам нельзя в метре постоять от усопшего, который даже не дышит, у которого всё затампонировано формалином!

Мы находимся в интересной ситуации. Есть протесты очевидные: вот, народ вышел на площадь, побуянили, всех повязали, срока дали и все угомонились. Есть протесты ни туда, ни сюда: ударим автопробегом, они же не запрещены! Повяжем ленточки — проявление солидарности. А есть такая тихая кухонная ненависть. Когда семьи собирались по кухням, обсуждают эти события и от каждого сказанного слова ненависть тихая, не бунтарская, растёт. Она такая, что ты не хочешь исполнять никакие решения, спущенные сверху. 

И каждое новое решение воспринимается, как какая-то очередная гадость. Я не говорю, что все решения такие. Я говорю, что неправильная организация похорон, которая у людей вызывает… Знаете, нужно, чтобы они были успокоены в этот момент.

— Выходит, Вы против подобной организации похорон? Нужно выбрать какой-то другой способ, менее травмирующий для родственников?

— Я не за и не против. Я занимаюсь мемориальной деятельностью третий десяток лет. И я видел, как власть теряла устойчивость. Если она наплевала на это или пытается заработать [на похоронах], то это вопрос времени. Власти не имеют морального права получать деньги с покойников. 

Ужас весь в том, что когда умершего людям выдают в двойном мусорном чёрном мешке. Это равнозначно, если бы тебе сказали: «Ты ничего не можешь с ним сделать. Мы считаем, что там лежат опасные отходы». Ты говоришь: «Какие отходы, там мой папа». «Нет, ты не понимаешь символ чёрного мусорного мешка — это отходы». 

О каком патриотизме, о каких предках в Конституции может идти речь? Замените слово «предки» на «человеческие отходы». Вы же по сути это сигнализируете людям. Мы живём на территории, которая без бережного уважения к будущему разваливается на отдельные части. Кладбища — это и есть наша Родина, наша история. Не Сталин, не аэропорты.