Без жесткой доказательной базы статью о гостайне не применяют – генерал ФСБ о деле Сафронова

В пресс-центре Общественной службы новостей накануне состоялся круглый стол, в ходе которого рассматривались вопросы правоприменения и медийного сопровождения уголовных дел, связанных с проблемами государственной безопасности. Одной из основных тем обсуждения стало дело журналиста Ивана Сафронова, обвиняемого в государственной измене.

В мероприятии приняли участие адвокаты, представители органов безопасности, общественники, а также участники уголовных процессов по политическим делам. Итоги круглого стола в интервью ИА ОСН подвел генерал-майор ФСБ Александр Михайлов.

– Какие выводы вы бы могли сделать из прошедшей пресс-конференции, а точнее круглого стола, посвященного журналистским расследованиям и госизмене?

– Журналистика сродни исследовательской работе. Изучить проблему со всех сторон, сделать выводы. Она напоминает работу разведчика – охотника за информацией. И на этой тропе множество капканов и засад. Кто на нее ступил должен отдавать себе отчет, что есть невидимые грани, которые нельзя переступать.

– Вы имеете ввиду Сафронова?

– А что мы знаем о Сафронове, кроме того, что он журналист? И что он что-то из секретной информации передал. И все. При этом нам не сказали (и не скажут) других подробностей: получал ли он за это вознаграждение, и на какой основе. Я очень сомневаюсь, что это могло быть связано с его профессиональной деятельностью напрямую. У нас три варианта: верить безоговорочно спецслужбам, не верить, или ждать решения суда.

– В последнее время слишком часто мы сталкиваемся с такими процессами…

– А с чем сравнивать? Много или мало? Лично я считаю, что это следствие оперативной обстановки в целом. Контрразведывательного режима в стране. И не могу сказать, что в таких делах есть какая-то заданность. Обвинение в государственной измене очень тяжкое. И без жесткой доказательной базы вряд ли такую статью применят.

– Вы вчера упомянули существовавшую в СССР цензуру. И даже в газетах проскользнуло, что вы ярый ее поборник?

– Чушь откровенная. Цензура в том виде в каком была в СССР это порождение тоталитарного строя. Чем больше власть боится народ, тем больше напускает тумана и вводит ограничения. Мы не в Китае, Иране и не КНДР. И не случайно наша Конституция не допускает цензуру. Закон о Государственной тайне четко формулирует, что подлежит засекречиванию, а что нет.

Нередко уголовное преследование бывает «заказным», но не по таким же статьям

blockquote

Более того, ст. 7 определяет не только не подлежащие засекречиванию сведения, но и имеет санкции. «Должностные лица, принявшие решения о засекречивании перечисленных (ст. 7 А.М.) сведений либо о включении их в этих целях в носители сведений, составляющих государственную тайну, несут уголовную, административную или дисциплинарную ответственность в зависимости от причиненного обществу, государству и гражданам материального и морального ущерба. Граждане вправе обжаловать такие решения в суд».

Читайте также 

Адвокат Сафронова назвал статью о госизмене «резиновой»

Подчеркну: мне очевидно, что просто так никто не станет создавать проблему, которая вызовет вопросы в нашем воспаленном обществе. Что можно, что нет. Да и информации для ориентации маловато.

Канул в Лету Комитет по охране тайн в печати – Главлит, цензоры которого пристально изучали публикации, сверяли с перечнем запрещенных тем, разрешали, либо, без объяснения причин запрещали публиковать. При этом никто кроме них не видел этот загадочный талмуд с перечнем информации недопустимой для публикации. Который был также совершенно секретным. Журналисты были в неведении, не понимая, что такое запрещенное они написали. И что охраняет цензор – народ от «тайн», то ли «тайны» от народа. Я читал этот секретный талмуд, где иногда самой большой тайной в нем было то, что тайны у нас нет! Там было много забавного. Но и очень много толкового, внятного четко определяющего правила игры.

Кстати сами цензоры были удивительно образованные и умные люди. И понимали, что многое внесенное в перечень носит избыточный характер. Ликвидация этого института возложило персональную ответственность на самих журналистов и редакторов. Идите по полю, без карты минных заграждений. И журналисты осознали, что они, как и сапер ошибаются один раз.

Я читал этот секретный талмуд, где иногда самой большой тайной в нем было то, что тайны у нас нет!

blockquote

Но некоторые прыткие восприняли эту вольницу, как вседозволенность писать и чесать языками. По сути каждая сфера нашей жизни имеет свои закрытые зоны. Тайна предварительного следствия, тайна усыновления, банковская тайна, медицинская… По сути все они декларируют норму корректности, уважения к чужой жизни или сфере деятельности. Порядочный человек и без закона это понимает. Но товарно – денежные отношения времени в принципе, создали условия для торговли информацией в частности. Я вывожу за скобки историю с Сафроновым. Я не судья и не прокурор. Поэтому говорю об умозрительных субстанциях.
А тупая цензура это прежде всего недоверие людям.

– Вы предложили создать для журналистов курсы по «секретности» наподобие курсов «Бастион»?

– Любые знания, тем более правовые, лишними для журналистов не будут. И людям, пишущим о военно-техническом сотрудничестве, обороне, безопасности важно понимать, как работает закон. Что можно и нужно, что нельзя и нежелательно. Но эта инициатива должна быть за Союзом журналистов. Хуже не будет.

– А ситуация с Сафроновым?

– У него есть адвокат. Он допущен к материалам дела. А мы созерцатели. И судить о деле не можем. Кто прав, кто виноват.