То солнце, то ветер. Переменчивый политический климат Кореи. Интервью с корееведом

На Корейском полуострове снова напряжённость. В Кэсонском промышленном комплексе, расположенном  на территории КНДР, северокорейцами взорвано здание межкорейского офиса связи. Более того, в Пхеньяне звучат угрозы ввести войска в сам парк и другие районы, прилегающие к демилитаризованной зоне между Севером и Югом.

Южнокорейский министр по делам национального объединения Ким Е Чхоль оставил свой пост, заявив, что чувствует персональную ответственность за то, что отношения между двумя Кореями снова вышли на тропу вражды.

А ведь ещё в феврале 2018 г., когда в южнокорейском Пхенчхане проводились Зимние Олимпийские игры, команда из Северной Кореи приняла в них участие. Последовали взаимные визиты чиновников самого высокго ранга, кульминацией которых стали три встречи на высшем уровне между КНДР и Республикой Корея – таковы официальные названия двух корейских государств.

Чтобы понять, почему так резко ухудшилась ситуация на Корейском полуострове, Общественная служба новостей обратилась к руководителю Центра корейских исследований Института Дальнего Востока РАН, эксперту Координационного совета некоммерческих организаций России Александру Жебину.

Вот что нам рассказал специалист.

История

«Объединение, вообще-то, не просматривается.

Корейцы много говорят об объединении, это национальная «идея-фикс». Любой политик и на Севере, и на Юге обязан говорить об объединении, если он хочет быть избранным или оставаться в публичном пространстве.

Давайте о нынешней ситуации. Вспомним 2018 год, когда все писали об «олимпийском потеплении», указывали на северян, поехавших на Зимние Олимпийские игры, которые проводились в Южной Корее. Затем в том же году состоялись три межкорейских саммита. С 2007 года не было ни одного, а тут сразу три.

Отношения между Севером и Югом были плохими, но в 1998 году пост президента занимает Ким Дэ Чжун. Специфический президент, который при диктатурах даже в тюрьме сидел и был приговорен к смертной казни. Он придерживался либеральных взглядов, я бы назвал его социал-демократом.

Ким Дэ Чжун предложил отойти от вражды с Севером и перейти к политике «вовлечения», конечной целью которой было «размягчение» северокорейских порядков и подготовка к объединению на основе политической модели либеральной демократии и рыночной экономики.

Суть подхода описывалась метафорой «политика солнечного света», (более часто используемое выражение – «солнечного тепла»), о которой много писалось в 2000-х годах. Как можно заставить человека раздеться? Можно попробовать сорвать одежду сильным ветром. Но тогда человек будет только сильнее укутываться. А если обогреть его солнцем, то он сам снимет пальто.

Эта политика на практике привела к тому, что Южная Корея отделила политические вопросы от экономических. И стала развивать экономические связи с КНДР: заработал Кэсонский промышленный парк на территории Северной Кореи, где десятки южнокорейских средних и мелких компаний открыли свои предприятия».

Американская туча заслоняет солнце

«Такая политика продолжалась с 2000-го по 2007 годы. Сменивший Ким Дэ Чжуна на посту президента Но Му Хён поддерживал то, что начал его предшественник.

Между Севером и Югом было активное взаимодействие: встречались министры, развивались экономические проекты. В общем, отношения стали улучшаться.

Но на Юге президент избирается только на один срок (5 лет). После долгих лет военных диктатур южнокорейцы решили, что они не дадут никому занимать это кресло больше положенного.

Президенты, в основном, избираются именно на основе их экономической программы. А с экономикой у либералов не заладилось, сказались и международные кризисы. Поэтому пришли люди других взглядов. К тому же многие на Юге считали, северокорейцы не проявили достаточной взаимности в ответ на экономические «подарки» Сеула.

В результате следующие два президента – Ли Мён Бак и Пак Кын Хе – считали, что «политика солнечного света» не работает. Надо просто на КНДР надавить и режим развалится.

В США в это время президентом был Барак Обама. А Южная Корея очень завязана на Америку: в стране со времен Корейской войны стоят войска США (в настоящее время – почти 29 тысяч), почти вся элита страны ориентирована на США, воспитана в их университетах, экономика во многом также привязана к США.

Значительная часть этой элиты и публики со времен Корейской войны, когда северокорейцы почти захватили весь юг полуострова, продолжают считать, что американское военное присутствие – лучшая гарантия безопасности, а режим в Пхеньяне подлежит ликвидации. В результате какая бы администрация ни приходила к власти в Сеуле, она в той или иной степени оглядывалась на «старшего союзника» по военно-политическому альянсу, существующему с 1953 г.

Обама проводил в отношении Северной Кореи политику «стратегическое терпение». Идея была такая: серьезных переговоров не ведем, но потихоньку «прижимаем», чтобы КНДР, наконец, поняла, что надо свою ядерную программу закрыть. Причем, на американских условиях».

Новый рассвет

«И тут, после импичмента женщины-президента Пак Кын Хе приходит Мун Чжэ Ин. А он был из команды «политики солнечного тепла» выступал за возобновление политического диалога и других контактов с Северной Кореей.

Это оказалось как нельзя на руку Северу: к концу 2017 г. он очутился на краю большой войны с Америкой Дональда Трампа, который с трибуны ООН грозил уничтожить КНДР.

Ни Север, ни Юг конфликта, грозившего опустошить полуостров, не хотели. Благодаря этому состоялась поездка северян на Олимпиаду 2018 года и три саммита, где были подписаны документы, в которых Пхеньян и Сеул обещали друг другу отказаться от враждебной пропаганды с использованием листовок и громкоговорителей, установленных с обеих сторон вдоль демилитаризованной зоны. Впервые были предприняты ещё ряд мер по укреплению доверия и снижения военной активности вдоль ДМЗ.

Демилитаризованная зона (ДМЗ) – это территория, которая де-факто служит границей, но слово «граница» не употребляется. Поскольку обе стороны считают, что разделение страны – временное. А отношения между КНДР и РК нельзя рассматривать как межгосударственные. Именно поэтому ими ведают не МИДы двух государств, а министерство объединения – в РК и Комитет по мирному объединению – в КНДР.

При активном участии Юга была организована и первая в истории встреча высших руководителей Северной Кореи и США».

Циклоны санкций

«Северяне надеялись, что эти встречи приведут к возрождению тех экономических проектов, которое были прежде. Но ситуация по сравнению с 2000 годами сильно изменилась.

Во-первых, в отношении КНДР действуют международные санкции, введённые Советом Безопасности ООН, и за которые, кстати, проголосовала и Россия. Прямо скажем: некоторые из них нам не выгодны. Самый последний пример: мы должны были выслать всех северокорейских рабочих. А они играли позитивную роль в экономическом развитии на нашем Дальнем Востоке: как-то балансировали китайцев.

Во-вторых, ещё большим тормозом для экономики КНДР оказались односторонние санкции США. Особенно так называемые «вторичные санкции», которые направлены против любых компаний или физических лиц, пожелавших иметь дело с КНДР. Если такие фирмы хотят торговать с Северной Кореей, то им тут же перекрывают доступ к системе международных расчётов. Или руководитель этих компаний попадает в список физических лиц, чьи счета блокируются, собственность арестовывается.

В результате и наши, российские компании, особенно крупные, действующие на международных рынках, тоже избегают иметь дело с КНДР из опасения попасть под эти санкции.

И третий момент: есть односторонние санкции, которые сама Южная Корея ввела ещё в 2010 году после инцидента, когда утонул южнокорейский военный корабль.

Тогда подозрения были в том, что его потопили северокорейской торпедой. Северяне это отрицают, прямых доказательств пока нет. Результаты расследования «международной комиссии», созданной самой Южной Кореей из представителей ряда стран, воевавших на ее стороне в период Корейской войны, оставляю много вопросов и выглядят неубедительными.

Администрация Мун Чжэ Ина пока эти санкции не отменяет, в том числе и из-за нажима США, которые требуют следовать их линии «максимального давления» на КНДР».

Распутица

«В общем, к нынешнему моменту получилось так: надежды Севера на возрождение экономического сотрудничества не оправдались. И, более того, с Юга: запускают воздушные шары с листовками, содержащими оскорбительные домыслы, карикатуры, касающиеся высшего руководителя КНДР и его супруги.

Это, конечно, северян очень обидело. Можно даже сказать – взбесило: мало того, что южане в экономике ничего не делают, так ещё и нарушают свои же обязательства в политической области. Не собираются прекращать пропагандистскую войну, хотя ведется она силами немногочисленных, но весьма шумных групп перебежчиков из КНДР, осевших на Юге.

Отсюда и такая эмоциональная реакция: подрыв офиса связи в Кэсонском комплексе.

Северяне, видимо, пришли к выводу, что, Южная Корея в оставшееся до конца года время не сможет перейти к более независимой от США линии в межкорейских отношениях. На возрождение экономического сотрудничества (которое, кстати, выгодно и южанам тоже) рассчитывать не приходится. А тут ещё вдобавок оскорбления в адрес высшего лидера. Надо не забывать особенности системы власти Северной Кореи, которая построена на личном авторитете и престиже Вождя».

Прогноз погоды

«Что из этого выйдет дальше? Южнокорейцы пока сделать ничего не могут. Взорванное здание было на северокорейской территории.

Если с Севера начнут стрелять, то с Юга могут ответить. Одни дадут две пулемётные очереди. Ну и другие тоже дадут две. Может быть – три. Если первые начнут стрелять из орудий, то вторые тоже могут сделать несколько залпов в ответ.

Вот таким образом это может быть.

Но я не думаю, что большая война будет, потому что обеим сторонам она не нужна. А вот показать недовольство действиями партнёра и привлечь к себе внимание – таким образом можно. А то о Корее в мире немного подзабыли, все с коронавирусом борются.

Откат ли это? Да, конечно, это откат в межкорейских отношениях. Особенно после того, что было в 2018 году, не говоря уже о 2000-х.

Что будет дальше? Я повторю: может быть ещё какое-то ухудшение. Видите, уже пошли резкие заявления. Но на счёт войны – я сомневаюсь. Скорее всего – нет».