Убьют – разберемся: как оградить россиян от домашнего насилия

Закон против домашнего насилия может быть принят в России к концу 2021 года или в начале 2022 года. Проект закона предполагает введение защитных предписаний, призванных оградить жертву домашнего насилия от агрессора. Первая версия документа появилась еще в 2016 году, но тогда он был отклонен в первом чтении и отправлен на доработку. О противоречиях законопроекта и о том почему проблема семейно-бытового насилия до сих пор не была решена в эфире телевидения Общественной службы новостей говорили участники программы «Поединок»:

• Доктор юридических наук, профессор, адвокат, Председатель Общероссийского движения «За права женщин России», управляющий партнер коллегии адвокатов «Трунов, Айвар и партнеры» Людмила Айвар;
• Координатор общественного движения “Сорок Сороков” Андрей Кормухин.

Людмила Айвар: – Я не выступаю за закон о домашнем насилии, я выступаю за закон о профилактике семейного бытового насилия. Все наше государство – посттравматично, оно реагирует на те ситуации, которые уже свершились. Есть ситуации, которые еще не свершились, и их можно предотвратить, а есть семьи, которые можно сохранить. Я не вижу в этом законе ничего такого, что могло бы побрать какие-то традиционные ценности.

Андрей Кормухин: – Закон против домашнего насилия – не про семью, не про любовь. Это закон, как раз, чтобы разрушить институт семьи в нашем государстве. Это закон, разрушающий такую сакральную вещь, как семья. Никто не спорит, что в семье есть сложные взаимоотношения, но в законодательстве уже есть достаточное количество норм, которые регулируют насилие. Есть уголовный кодекс, есть административный. Если органы, которые должны за этим следить, действительно, будут заниматься профилактикой насилия, то все будет в порядке. Насилие дома ничем не отличается от насилия в подъезде или на улице.

Мы знаем, кто является инициатором законодательства во всем мире, ко его продвигает, и что является Альма-матером этого закона, так называемой, Стамбульской конвенции. Основная задача этого закона – продвинуть ЛГБТ ценности. Да, под красивым названием, за гендерное равноправие.

Многие люди не знают, что такое «гендер», и думают, что это красивое слово.

blockquote

Гендер – это социальный пол. Это не «мужчина» и «женщина», как часто это выдают люди, которые продвигают это гендерное равноправие. Это социальный пол, кем себя ощущают мужчина и женщина.

Если мы посмотрим на историю продвижения этого закона, то увидим, что там очень много сказано о гендерном равенстве.

Людмила Айвар: – Даже в Конституции есть слова о гендерном равноправии. Никто не оспаривает принятие изменений и законов Конституции. Она является законом прямого действия. Поэтому накидывать «ужастики» в топку законопроекта о профилактике семейно-бытового насилия не стоит. Потому что закон еще даже не начинал работать, общество еще не знает, что он из себя будет представлять. Общественные организации, которым больше нечем заняться, считают, что такой закон – это очень плохо, если мы предотвратим домашнее насилие женщин, стариков, детей. У нас есть законы, которые решают последствия. Но нет ни одного закона, который бы предотвращал последствия. Нужно не забывать, что насилие – это латентное преступление, которое в большем количестве процентов наших российских семей существовало и будет существовать. Жертвы домашнего насилия, определенно, должны иметь государственную защиту.

Агрессора может остановить профилактическая работа?

Людмила Айвар: – Конечно, если с агрессором будут работать семейные психологи, врачи, правоохранительные органы. Этот законопроект направлен на вовлечение людей и на отвлечение их от семейно-бытового насилия, на возможность защитить жертву от семейного насилия. Когда происходят такие акты, мы понимаем, что у нас нет механизма, который бы регулировал возможность не приближения к жертве. Сейчас масса ситуаций, когда женщины и в отношение себя, и в отношение детей пишут о том, что в семье применяется насилие.

Не существует механизма, чтобы оградить женщину от насилия.

blockquote

В этом законопроекте есть охранный ордер, который будет регламентировать данную процедуру. На сегодняшний день масса случаев, когда насильник продолжает преследовать жертву, когда он убивает эту жертву на детской площадке, и ни один правоохранительный орган не может с этим справиться.

Андрей Кормухин: – То, что правоохранительные органы реагируют только на совершившееся преступление – неправда. У нас есть институт участковых инспекторов, который, в том числе, должен делать профилактику всех сложных ситуаций, которые у них на участке. Мы все помним фильм про участкового Анискина. Если этот чудовищный, антисемейный закон будет принят, то организации педофилов, садомитов будут приходить в семьи и забирать детей у нормальных семей под разумными предлогами. Когда мы общими силами общественных родительских организаций остановили этот антинародный закон, который давно пытается продавиться в нашу Россию, боялись тех последствий, которые позволят любым, нечистоплотным людям проникать в наши семьи. Участковых можно усилить кабинетом психолога или врача, которые будут профилактировать те семьи, которые склонны к насилию. Не нужно тащить сюда никакие общественные организации.

Людмила Айвар: – Я думаю, что достаточное количество иностранных компаний, в том числе и людей, которые уехали из России и проживают на территории зарубежных государств, которые хотят помочь общественным организациям предотвратить насилие.

Кто будет стоять над НКО?

Людмила Айвар: – Стучаться во все дома и семьи они не станут – у них нет никаких полномочий, в том числе, как и у сотрудников правоохранительных органов. Что касается садамитов, людей, которые пьют кровь невинных младенцев, геев, которые хотят развалить наши семьи: безусловно, организаций, которые спасают и подают кров, пищу, деньги, одежду людям, вынужденным скитаться, должно быть больше. Они должны финансироваться, в том числе, из государственного бюджета, из бюджета субъектов Федерации. В Москве есть центр защиты и помощи женщинам и детям. Этот центр создавал наш мэр – С.С. Собянин. Значит, он – самый главный садамит, поскольку создал такую организацию. Он ее поддерживает, она финансируется из государственного бюджета.

Не в законопроекте, не в других правовых актах не существует положения, когда кто-то бы мог прийти и влезть в семью. У нас даже правоохранительные органы не могут вломиться в квартиру, если там совершается преступление, и кто-то кого-то убивает.

Нужно постановление, чтобы можно было попасть в жилище гражданина.

blockquote

Андрей Кормухин: – Данные общественные организации, в том числе и садамитские, могут прийти по сигналу третьих лиц. А третьим лицом может быть любой человек, которому вы не угодили.

Как работает механизм проверки и жалоб?

Людмила Айвар: – Механизм проверки жалоб работает со специальными, уполномоченными органами. Эти органы являются органами государственной власти. Никакая организация не сможет прийти к человеку домой и наводить там свои порядки. Если совершаются противоправные действия, либо один из членов семьи намеревается совершить семейно-бытовое насилие, то, безусловно, будут анализироваться все доказательства. У нас есть определенный порядок, есть доказательная база, которую нужно собрать, проанализировать, дать ей оценку, только после этого можно принимать какие-то меры и решения. В данном случае, когда жертве грозит смертельная опасность, ее можно будет эвакуировать из этой семьи, либо оградить насильника, для того, чтобы не случилось страшное.

Андрей Кормухин: – Данный закон принят во многих странах Европы, которые показали, что статистика по насилию дома не улучшилась. Эта статистика есть и в Германии, и в США. Сегодня в России достаточно статей уголовного и административного кодекса, чтобы регулировать взаимоотношения людей в семье. Нужно просто эти пункты заставить работать, в том числе и институт участковых инспекторов. Необходимо улучшить их доход, чтобы туда пришли квалифицированные специалисты.