Психолог Захаров об инциденте с дезертиром в Уфе: «Такие происшествия еще будут»

Военнослужащий, который угрожал взорвать гранату в Уфе, сдался Росгвардии после разговора с главой Башкирии Радием Хабировым. Как сообщают СМИ, мужчина проходил по уголовному делу из-за оставления воинской части. Его везли на психиатрическую экспертизу, но по дороге ему удалось бежать.

О том, что могло послужить причиной такого рода поступка и насколько сегодня выстроена система психологической помощи и психиатрического контроля за военнослужащими Общественной службе новостей рассказал военный психолог Алексей Захаров.

– Алексей Валерьевич, что, на ваш взгляд, могло сподвигнуть военного на такой поступок? Речь идет о каком-то посттравматическом расстройстве или же изначально не нужно было допускать такого человека к вооруженным силам?

– Надо изначально держать таких людей подальше от вооруженных сил. Этот вопрос касается призыва и мобилизации. Мы пожинаем плоды прошлого времени. Изменения в ситуации мобилизационных факторов и призыва стали выявляться в процессе призыва, как всегда.

– И как можно на ранней стадии выявить таких людей, склонных к подобным поступкам?

Когда возник вопрос призывать этих людей в армию, то никаких законодательных основ для того, чтобы их не призывать, не было

blockquote

– Понятно, что у нас достаточно большое количество больных или находящихся в пограничном состоянии людей оказались вне внимания медицины. Я говорю, в том числе, об изменениях, которые произошли в 90-х годах в законе о психиатрической помощи, которые отрицательно повлияли на учет и работу с такими людьми. Их никто все это время не обследовал, не ставил на учет, не анализировал их поведения. В итоге, сталкивались с разовыми ситуациями того или иного неадекватно поведения, которое списывали на неразвитость личности или на «дурость» и закрывали на это глаза.

Когда возник вопрос призывать этих людей в армию, то никаких законодательных основ для того, чтобы их не призывать, не было. Они не стояли на учете, никто ими не занимался. Их просто призвали и все.

Надо понимать, что психиатры призывной комиссии не в состоянии за отведенное им время определить психиатрический статус человека. Человек может находиться в стадии ремиссии, человек может даже не понимать, что с ним происходит и считать его болезненное состояние нормой.

– Какие есть группы риска среди населения, к которым нужен особый подход в случае призыва и мобилизации?

Каким бы золотым ни был психиатр в призывной комиссии, он все равно не сможет сформировать картину о человеке за короткий промежуток времени. Он будет разговаривать с человеком, у которого все нормально. И это нормально будет до тех пор, пока он не получит боевую психическую травму, которые получают все, когда оказываются в системе боя

blockquote

– Люди, которые находятся в зависимостях. Это алкоголики, наркоманы. У нас есть большое количество скрытых алкоголиков и наркоманов, которые тоже нигде на учете не стоят. Они тоже попадают под призыв, где они о них никто ничего не знает.

Еще один аспект связан с возрастом. Люди юношеского и молодого возраста склонны к радикальным суждениям. Склонность к радикальным суждениям связана с уровнем развития их личности. У них нет жизненного опыта и нет понимания, что есть полутона и разные краски. Для них все черное или белое. Радикальность молодежи – это обычный фактор ее существования. Мы это должны понимать. И понимая, надо соответствующим образом выстраивать с ними работу.

К этому надо добавить люмпенизированных и пожилых людей, которые оказались вне социальной доступности государства, а у нас таких очень много. Мы обычно смотрим на эту ситуацию, исходя из городского обслуживания социальной сферы, а у нас огромное количество людей живет вне городского обслуживания социальной сферы. А это уже люди предпожилые.  А у нас граница призыва – 60 лет. Это люди, у которых есть обиды, которые не реализовали какие-то вещи.

Эти группы риска, которые должны учитываться при ведении мобилизационной работы. Эти группа риска должны быть выстроены в системе единого инструмента действий – гражданской медицины и военного ведомства. Каким бы золотым не был психиатр в призывной комиссии, он все равно не сможет сформировать картину о человеке за короткий промежуток времени. Он будет разговаривать с человеком, у которого все нормально. И это нормально будет до тех пор, пока он не получит боевую психическую травму, которые получают все, когда оказываются в системе боя. А вот когда травма эта случается, то все остальные психологические проблемы вылезают страшным образом. И люди не в состоянии их удержать. Военнослужащие, прошедшие боевую психическую травму, нуждаются в реабилитации. А люди, которые получили эту травму, будучи в соответствующих состояниях, нуждаются в лечении. И понятное дело, что их не надо было призывать. Понятное дело, что они считают себя героями, правыми во всем, и что им все должны. Эти вещи выливаются в то, что произошло в Уфе. И это, к сожалению, не последнее такое происшествие.

Такие проявления еще будут, потому что это все проявление естественных факторов. Это ответная реакция на те прорехи, которыми мы не занимались в свое время. Сейчас за них взялись. Вопросы реабилитации решаются. Не скажу, что все решаются, но худо-бедно.